Теория
постмодернизма и современный французский роман
републикация http://natapa.msk.ru/biblio/sborniki/andreevskie_chteniya/pakhsarian.htm
Даже если признать несправедливым, а
точнее, эпатажным, залихватским высказывание В.Подороги о том, что «филология
настоящего по определению невозможна»1, следует признать, что аналитическое исследование
текущей романной продукции всегда представляло значительную трудность.
Затруднение особенно усилилось в последний период, когда сложилась атмосфера
эстетического плюрализма, а количество этой продукции стало попросту огромным:
«Как охватить все 337 романов, которые вышли из печати этой осенью?», – еще два
года назад задавался вопросом известный французский литературовед Доминик
Виар2. С тех пор число публикуемых во Франции романов нисколько не уменьшилось,
а лишь возросло. Многочисленность писателей (т.е. авторов) в эпоху «смерти
автора» и после нее особенно наглядна, если обратиться к сайту «Лабиринт»,
созданному Кристиной Женен для презентации современной французской литературы и
содержащему длинные списки сочинителей (преимущественно прозаиков) на каждую
букву алфавита3.
Тем не менее, в последние
десятилетия современная романистика вошла (впервые) в университетские программы
и стала не только предметом журналистских рецензий, но и темой семинаров,
коллоквиумов, круглых столов, объектом анализа в научных монографиях4. Анализ
такого рода обязательно связан с попытками определить художественные
перспективы, решить вопрос «куда идет сегодня французский роман?»5, и
практически неизменно начинается с констатации кризисного его состояния в постмодернистской
ситуации. А состояние это связано, в том числе, и с невозможностью определить
новаторство или вторичность романного текста, поскольку само понятие «нового»,
«новизны» переживает кризис. Как полагает В.М. Дианова, для постмодернизма
«характерно именно то, что его содержание ни в коем случае не ново и не может
быть таковым. Постмодернизм обозначает не новизну, а плюрализм»6.
Еще Р. Барт в беседе с Морисом Надо
в 1973 г. по поводу кризиса в современном романе говорил: «Кризис бывает тогда,
когда писатель вынужден либо повторять то, что уже было сделано, либо перестать
писать»7. Однако коль скоро постмодернизм предпочитает инновациям повторение,
оригинальности – эклектизм, его кризисы не могут быть связаны с наличием или
отсутствием новизны. Отвергается новизна линейная, формальная, но к новому как
«хорошо забытому старому» обращаются П. Киньяр и П. Мишон, Р. Камю и Ж. Руо8.
Даже больше того: по мнению У. Эко, И. Хасана, Д. Лоджа, кризис – питательная
среда постмодернизма, условие его существования. Как писал М. Хименес,
«постмодернизм – ни эстетическое направление, ни течение. Это, прежде всего,
выражение кризиса модернизма, охватившего западное общество, в частности, самые
индустриально развитые страны мира… Он является симптомом новой болезни цивилизации»9.
Но в условиях постмодернистского разбалансирования модернистских ценностей,
деиерархизации и релятивизма, болезнь легко превращается или, по крайней
мере, воспринимается как вариант нормы. Ситуация постмодерна может быть
рассмотрена как своего рода игра в кризис, в конец культуры, и в таком случае
очередная «смерть романа» не может стать «полной гибелью всерьез», хотя именно
так ее ощущают некоторые современные французские писатели. Объявив «хорошую
новость» о том, что «постмодернизм умер, умертвил самого себя (se meurt)»,
Патрик Латандрес иронически завершает свое заявление
парадоксально-успокоительным утверждением: «Это воз-возрождение!»10. По мнению
отечественного философа В.А.Кутырёва, поскольку генеральной линией
постмодернизма (по крайней мере, в философии) является деконструкция, «ее
нередко отождествляют с постмодернизмом вообще, из-за чего и делается вывод о
его смерти»11. Однако, продолжает рассуждение ученый, «генеральная линия – это
тенденция, пунктир, реальное движение представляет собой множество ветвящихся
течений, поворотов и отклонений»12. Характерно, что распространившаяся в
последние годы концепция «afterпостмодернизма»13 трактуется то как новое
явление, родившееся в результате кризиса и смерти постмодернистского типа
культуры, то как ее же поздний вариант, в котором первоначально
«деконструированные» понятия означаемого и означающего восстанавливаются, но
при этом сохраняют постмодернистскую основу.
Среди множества парадоксов «ситуации
постмодерна» в литературе нельзя не отметить тот, что связан с развитием
новейших эстетических тенденций во Франции. Общепризнано – и у нас и в западном
литературоведении, – что теория постмодернизма нигде не оформилась столь четко,
и не выразилась столь ярко, как в трудах французских философов Ж.-Ф.
Лиотара, Ж. Делёза, Ф. Гваттари, М. Фуко, Ж. Лакана, Ж. Деррида. В
отечественном литературном обиходе следствием такого признания становится
убеждение, что и культура постмодерна в целом, и постмодернистская литература
нигде не воплотилась так классически, как во Франции: «рецептом французской
кухни» именует постмодернизм, например, обозреватель «Петербургского книжного
вестника». Однако французские литературоведы неизменно отмечают, что как раз во
Франции литературная практика оказалась мало затронута постмодернистскими
тенденциями. Более того, Элени Варикас утверждает, что «Французская теория
(French theory) – это продукт селективного отбора и присвоения американскими
университетскими кругами мыслей некоторых французских интеллектуалов, которые
редко соединяются друг с другом и большей частью не принимают такого
определения»14. А Д. Виар видит во «все возрастающей гегемонии США в области
культурных штудий»15 лишь ограничение исследовательского интереса к
современному французскому роману. Голландские исследователи французской
литературы также отмечают: «Во Франции вместо постмодернизма предпочитают
термин постструктурализм»16, но это больше касается теории литературы, а не
самих художественных произведений. В литературоведении и критике Франции
фигурируют особые, специфические определения романной продукции 1960-80-х гг.
(новый новый роман), а тем более – последних десятилетий (неореализм,
минимализм, автофикционализм и т.п.). Термин же «постмодернизм» оказывается
настолько не востребованным, что порой без него обходятся целые монографии17.
История вхождения понятия
«постмодернизм» в гуманитарную мысль Франции подробно рассмотрена в диссертации
М. Гонтара. Первым употреблением этого понятия во Франции критика обязана
переводам двух американских авторов: Гарри Блейка (его статья «Американский
постмодернизм» была опубликована в журнале «Тель Кель» в 1977 г.) и Джона Барта
(его эссе «Постмодернистская литература» было напечатано в журнале «Поэтик» в
1981 г.). Но ни эти работы, ни даже известный труд Ж.-Ф. Лиотара не смогли
кардинально изменить настроение большинства исследователей: едва ли не только
Марианна Масе в середине 1990-х воспользовалась определением «постмодернизм» в
работе «Французский роман 70-х годов» для анализа творчества М. Бютора и Ж.
Эшноза18, тогда как другие французские ученые, обращаясь к анализу поэтики
современного романа, полагают его мало пригодным или недостаточным для
объяснения художественного своеобразия.
О своего рода поэтологической
недостаточности идеи литературного постмодернизма говорят и некоторые
французские писатели. Так, Ж. Эшноз в интервью «Юманите» от 11 октября 1996 г.
заявлял: «Я всегда с трудом воспринимал идею постмодернизма в литературе, хотя
в архитектуре считаю ее приемлемой. Мне кажется, что вести поиски в различных областях,
на различных уровнях – это наименьшая из свобод»19. Другой французский
романист, Клод Оллье, используя некоторые очевидные постмодернистские приемы,
решительно отказывается называться постмодернистом, считая этот термин всего
лишь синонимом художественной эклектики20.
Не случайно литературоведы стремятся
выделить те или иные варианты, модификации постмодернизма в литературе21, чтобы
согласовать общие теоретические положения с пестротой и разнообразием
литературной практики. Причем, как отмечают историки искусства постмодерна,
выявить собственно постмодернистскую практику возможно не столько через
совокупность художественных приемов (ибо они заведомо, сознательно
заимствованы, эклектичны и плюралистичны), сколько через определенную «работу
над понятиями автора, происхождения, оригинальности и повторения, над
ценностями модернизма»22. Однако конкретные формы новой интерпретации
модернистских категорий субъекта/объекта, внутреннего/внешнего,
оригинала/копии, в свою очередь, дают очень широкий спектр вариаций.
Прежде всего, вариативна сама
хронология постмодернизма: если первое употребление термина можно отследить
совершенно точно23, то первые сочинения постмодернистов одни обнаруживают уже в
1950-е гг., другие – после 1968 г., третьи – только в 1980-е.
Следует также учитывать, что большинство исследователей согласны с Ж.-Ф.
Лиотаром: «Постмодерн определяет свое положение не после модерна, а в оппозиции
к нему»24. Составляющие этой оппозиции перечислил Н. Риу: модернистскими
ценностями он назвал разум, прогресс, науку, универсализм, работу, реальность,
накопление, усилие, свободу, нацию, долг, мораль и бескорыстие;
постмодернистскими – плюрализм, гетерогенность, фрагментарность, глобализм,
мультикультурализм, отражение, смежность, смешение, толерантность,
деиерархизацию, игривость и массовость25. В определенной мере они пересекаются
с известной классификацией И. Хасана (модерн – закрытая, замкнутая форма, цель,
замысел, иерархия, предмет/законченное, тотальность/синтез, центрирование,
парадигма, селекция, глубина, определенность, повествование/большая история,
метафизика, определенность; постмодерн - открытая, развернутая антиформа, игра,
случай, анархия, процесс/перформанс, деконструкция/антисинтез, рассеивание,
синтагма, комбинация, поверхность, неопределенность, антиповествование/малая
история, ирония, неопределенность 26), но не совпадают с ней абсолютно.
Неоднократно проделанный и в отечественной, и в зарубежной науке анализ
основных теоретических концепций демонстрирует не только их разнообразие, но и
нестыковки, разрывы. Так, классификация, предложенная известным французским
специалистом М. Гонтаром, посвятившим роману постмодерна свою диссертацию 2002
г.27, предполагает в «постмодернизмах» наличие двух, по существу,
разнонаправленных течений: «неоконсервативного» и «неогошистского», лишь
последнее из которых связано с концепцией «конца истории» и «смерти человека»,
тогда как «неоконсервативный постмодернизм», пытаясь развести техногенный и
культурный модернизмы, больше обращен к своеобразному игровому возрождению
поэтологических форм прошлого28. Канадская исследовательница Ингрид
Бастар29 указывает, что постмодернизм может трактоваться как течение
мысли, эстетика, тип мировоззрения, состояние общества, а в эстетической
области выступать то синонимом антимодернизма, то обозначением
трансавангардизма. Сама она, вслед за Г. Скарпетта30, полагает, что в поэтику
постмодернизма укладывается и «возвращение к реализму»: тем самым
постмодернизму в истолковании разных литературоведов то свойственно дистанцирование
от всякой референциальности, то использование ее, и т.п.
Внутренние противоречия самой теории
постмодернизма еще более усиливают ощущение неорганичности, или, по крайней
мере, неполноты определения художественных тенденций конца XX – начала XXI вв.
как постмодернистских. Характеризуя сложную ситуацию, в которую попали писатели
«поколения 68 года», Мари Редонне в статье для «Арт пресс» писала: «С одной
стороны, [им пришлось] столкнуться с проблемой начала, изобретения новой
истории, противоречиво и туманно символизируемой Маем 68-го. С другой стороны,
в силу загадочного отставания [литературы], надо было завершить траур по
прошлой тяжкой истории, где встретились Холокост, Хиросима, сталинизм и конец
колониализма. Это взывало к трудной работе памяти (которая для писателей была
не их собственной, а памятью предшествующих поколений) и создавало риск потери
себя. Требовались поиски пионерских путей и в то же время сохранение
модернистского наследия в измененном виде»31. Необходимость использовать память
о модернизме, «наложение» поэтики постмодернизма на модернизм критики называют
«принципом черепицы».
Если попытаться определить круг тех
произведений, которые критики причисляют к постмодернизму, то он окажется
довольно узким и внутренне противоречивым, хотя и вполне определенным. В
диссертации М. Гонтара, например, сюда относятся, помимо сочинений
франкоязычных африканских писателей, «Мобиль» М. Бютора, «Бумажные коллажи» Ж.
Перроса, «Дневник наружи» А. Эрно, «Элементарные частицы» и другие романы М. Уэлльбека,
которого (вместе с К. Остером и К.Гайи) связывают с «неореализмом» нового типа,
романы Ж. Эшноза, Ж.П. Туссена, именуемые обычно минималистскими, произведения
Ф. Делерма, Э. Лорана, Р. Пенжэ, Ж. Рубо, А. Володина, а
также феминистическая проза М. Даррьесек, В. Депант и Мари Редонне, которая, в
частности, провозглашая необходимость возвращения к модернизму, оценивает
романную поэтику М. Уэлльбека (с которым она попадает в число автором
постмодернизма) как «постмодернистское варварство».
Кроме того,
исследователи отмечают, что с 1990-х годов у многих возникло ощущение
исчерпанности главных идей постмодернизма – «смерти автора», «конца истории» и
др.32 . Во всяком случае, во французском романе стали происходить сильные
эстетические перемены, наступило время «художественной мутации». Эти мутации
отчасти затронули и поле самой постмодернистской литературы, породили
своеобразную историко-культурную эволюцию внутри постмодернизма, который
недаром попытались назвать иначе – ультра-постмодернизмом либо
пост-постмодернизмом (afterпостмодернизмом), – или же отделить от
постмодернизма особый феномен «постмодерните» (от франц. postmodernité)
и т.п. Изменения отчасти стали происходить помимо, вокруг, вовне модного
феномена постмодернизма, в осознанной, явной или скрытой, имманентной полемике
с ним, в отталкивании от круга его идей и поэтологических принципов, тем более
что постмодернизму чужды размышления о творческом вдохновении, да и самый роман
как жанр «большого рассказа» оказывается у него «под подозрением»33. Как
полагает З. Малиновска, ныне вновь встал вопрос об эстетической ценности, о
качестве литературного произведения34 – вопрос, сама постановка которого
была невозможна в период господства постмодернистского положения об отсутствии
и даже о принципиальной невозможности канона, а, значит, аксиологического
критерия. Таким образом, едва войдя в обиход французской критики и крайне
неохотно используемый, термин «постмодернизм» оказался все менее востребованным
по мере эволюции романного жанра на пороге и в начале третьего тысячелетия к
тому художественному синтезу, о непреходящем значении которого писал в своей
последней статье Л.Г. Андреев35.
Примечания
1 Подорога В. Из выступления в
дискуссии «Философия филологии» // НЛО, 17 (1996). С. 56.
2 Viart D. De la littérature contemporaine à
l’université : une question critique // Carrefour des écritures.
2003 // http://www.carrefour-des-ecritures.net/doc/TEUViart.html
3 Labyrinthe des ressources sur la littérature française
contemporaine <http://perso.wanadoo.fr/labyrinthe>
4 Назову лишь наиболее значительные из них:
Prévost C., Lebrin J.-J. Nouveaux territoires romanesques.
P., 1990; Mabin Y. Le Roman français contemporain. P., 1993;
Littérature française contemporaine. Questions et perspectives. Louvain,
1993; Vers une cartographie du roman français contemporain //
Cahiers du Centre de recherche « Etudes sur le roman du second
demi-siècle», 1 (2002).
5 См., напр.: Brunel P. La littérature française
aujourd’hui. P., 1997. P.
8.
6 Дианова В.М. Постмодернистская философия
искусства: истоки и современность. СПб., 2000. Ср также: «Новизна, столь
дорогая сердцу модернизма, в современном искусстве не является больше ни
привилегированным средством, ни главным критерием эстетического суждения»
(Guibet Lafaye C. Esthétiques de la postmodernité. P. 5 // NoSoPhi: Centre NOrmes, SOciétés, PHIlosophies. P.:
Université Paris I - Panthéon Sorbonne
<http://nosophi.univ-paris1.fr>).
7 Roland Barthes – Maurice Nadeau. Sur la littérature.
Grenoble, 1980. P. 25-26.
8 Alizart M. Quoi de neuf en 1998, aujourd’hui-meme et pour
demain ? // http://mul.club.fr/mul12-1.html
9 Jimenez M. Qu’est-ce que l’esthétique? // P., 1997. P.
418.
10 Latendresse P. Le postmodernisme est mort . 2003// Les Editions Hermafrodite – http://hermafrodite.fr
11 Кутырев В.А. Философия иного, или небытийный
смысл трансмодернизма // Вопросы философии. 2005.№ 12. С.3.
12 Там же.
13 Из последних отечественных публикаций об этом см.:
Кутырёв В.А. Философия иного, или Небытийный смысл трансмодернизма // Вопросы
философии, 12 (2005). С. 3 – 19. См. также материалы состоявшейся в ноябре 1997
г. конференции Чикагского университета об Afterпостмодернизме
<http://www.focusing.org/apm.htm>
14 Varikas Eleni. Féminisme, modernité, postmodernisme: pour
un dialogue des deux cotés de l’océan. Mise en ligne le mercredi
18 février 2004 // Multitudes. Numéros spéciaux Avril 93:
Féminismes au présent <http://multitudes.samizdat.net/>
15 Viart D. Portrairs du sujet, fin du 20-ème
siècle <http://www.remue.net/cont/Viart01sujet.html>
16 Van Buuren M., Jongeneel E. Moderne Franse literatuur van
1850 tot heden. Gronigen, 1996.
17 См., напр.: Blanckeman B. Les fictions singulières. Etude sur le roman
français contemporain. P., 2002.
18 Macé M. Le roman français des
années 70. Rennes, 1995.
19 J.-C. L. Jean Echenoz : l’image du roman comme un moteur de fiction
me séduit en ce moment // Journal l’Humanité // Journal
l'Humanité, 11 octobre 1996 <http://www.humanite.presse.fr>
20 Высказывание К.Оллье и других писателей см. в
диссертации М. Гонтара.
21 Например, Кр. Рюби различает реактивный постмодернизм
(предполагающий референциальность, коллаж, аллюзии на предшествующие тексты и
программное повторение того, что уже было в искусстве) и постмодернизм
разногласия (выступающий против практики модернизма) (Ruby Chr. Le
champs de bataille postmoderne-néomoderne. P., 1990). Впрочем, разные
типы постмодернизма находят не только в литературе. Ч. Дженкс, например,
дифференцирует метафизический, повествовательный, аллегорический,
реалистический и сентименталистский постмодернизм в архитектуре (Дженкс
Ч. Язык архитектуры постмодернизма. М., 1985.)
22 Guibet Lafaye C. Op. cit. P.36.